Постиндустриализм мертв. Да здравствует новая индустриализация!?

26.06.2013 | Автор: Александр Киселёв, Юрий Царик

Начиная с 1960-х гг. доля промышленного производства в ВВП развитых стран мира начала неуклонно снижаться. В 1970-2010 гг. основной рост экономик стран «первого мира» приходился на непроизводственный сектор и сферу услуг. На этом фоне в социальных науках во второй половине ХХ в. возникла концепция постиндустриального общества как высшей стадии человеческого развития.

Пиком деиндустриализации в США и европейских странах можно считать 2007г., когда всего лишь 13,5% ВВП производилось в секторе обрабатывающей промышленности США, число работающих в промышленности сократилось до 16 млн. человек, что в полтора раза меньше, чем занятых в системе американского здравоохранения. Для Европы также сохранялась тенденция на сокращение промышленного производства и рост доли сферы услуг в ВВП. В Великобритании доля обрабатывающей промышленности составляла в 2007г. 12,5% от ВВП, а во Франции 12,4%.

Однако, мировой экономический кризис 2007–2009 гг. сломал глобальный экономический тренд на деиндустриализацию, показав тупиковость постиндустриализма и его экономической основы – спекулятивной экономики. Попытки решить возникшие проблемы монетарными методами оказались неэффективными. Идущие в экономику огромные средства центробанков ведущих стран мира мало влияли на экономическое восстановление, продолжая втягиваться в финансовые пузыри. При этом, например, в США то, что все-таки доходило до производственного сектора, во многом финансировало чужую, в первую очередь китайскую и немецкую, промышленность и поставщиков углеводородов.

Сегодня стало очевидным (и официально признано Банком международных расчетов), что внутренний спрос, поддерживавшийся в нулевые годы огромной закредитованностью домохозяйств и нулевой нормой сбережений, едва ли удастся восстановить, используя только монетарные методы стимулирования. Поэтому, начиная с 10-х годов XXI века в США и ЕС происходит смещение экономических приоритетов в сторону реиндустриализации. В США этот тренд был положен в основу обамовской концепции «инсорсинга» (insourcing). Кампании, которые возвращают вывезенные в предыдущую эпоху промышленные производства, получают солидные налоговые льготы и другую помощь со стороны правительства.

Существенным препятствием к повторной индустриализации Запада считается высокая по сравнению с другими регионами мира стоимость рабочей силы. Поэтому драйвером новой индустриализации по замыслу её идеологов должны стать высокие технологии с большой долей в производстве добавленной стоимости. Использование новых технологий (автоматизация и роботизация, альтернативная энергетика, генная инженерия, 3D-принтинг) может значительно нивелировать преимущество азиатских стран в стоимости рабочей силы. Уйдя в новый технологический уклад и осуществив третичную индустриализацию, США надеются тем самым лишить нынешние индустриальные гиганты (Китай, другие страны Юго-Восточной Азии) конкурентных преимуществ.

Вторая предпосылка роста товарного экспорта и реиндустриализации – снижение внутренних цен на энергию и энергоносители в США благодаря так называемой «сланцевой революции» и развитию альтернативной энергетики, а в идеале – достижение полной независимости развитых стран от экспорта дорожающих углеводородов из других регионов мира.

Не менее фундаментальный подход к вопросу реиндустриализации продемонстрировали страны Европейского союза, где в 2010 году была разработана «Интегрированная индустриальная политика в эпоху глобализации», ставящая конкурентоспособность и устойчивость в центр внимания экономической политики.

Кстати, и американская стратегия инсорсинга, и европейская интегрированная индустриальная политика подразумевают серьезную борьбу за стабильность поставок сырья и защиту рынков сбыта, в том числе – за пределами, соответственно, США и ЕС. Вероятно, нынешние события в Бразилии и недавние события в Ливии и Мали имеют прямое отношение к этим императивам.

Таким образом, развитие международной ситуации требует от России самоопределения в отношении своей экономической стратегии. Интересы сохранения суверенитета Российской Федерации и обеспечения безопасности в Северной Евразии настоятельно требуют запуска третичной индустриализации на собственных технологических основаниях и быстрого формирования внутри и вокруг России ряда экономических макрорегионов, обеспечивающих рынок сбыта для промышленной продукции шестого и седьмого технологических укладов. Концепция этих макрорегионов была сформулирована Движением развития в докладе «Новая большая страна. Евразийский Союз – единая цивилизация, много государств»:

– интеграция со странами Центральной Азии при нацеленности на интенсивное сотрудничество с Афганистаном, Пакистаном и Ираном — новый макрорегион «Новый Средний Восток»;

– интеграция с кавказскими республиками в рамках проекта «Большой Кавказ», подразумевающего формирование зоны стабильности и социально-экономического развития на основе совместных усилий России, всех постсоветских кавказских государств, а также Ирана и Турции;

– интеграция с Украиной в ближайшем будущем – на прагматичной основе, исходя из интересов научно-технологической и промышленной кооперации, с опорой на новое машиностроение, прежде всего, авиацию, космонавтику, а также электронику и приборостроение — и строительство на этой основе совместными усилиями России, Беларуси и Украины и ряда восточноевропейских и прибалтийских стран Евросоюза макрорегиона «Новая Центральная Европа»;

– интеграция с Беларусью, строительство и развитие Союзного государства как модельной платформы для новой большой страны и функционального центра (Полоцк) Новой Центральной Европы;

– интеграция с Монголией с учетом задач формирования российского центра мирового развития на российском Дальнем Востоке, обеспечения полноценного присутствия России и всего Евразийского союза в Северо-Восточной Азии и Азиатско-Тихоокеанском регионе.