Космос для людей «закроют»?
20.04.2011 | Автор: Дмитрий Данилов
14 апреля 2010 г. в московском центре Движения развития состоялась проектная сессия «Ключевые космические программы XXI века на базе Дальневосточного космического кластера»», на которой ее участники предприняли попытку определить основные проблемы и задачи развития отечественной и мировой космонавтики в XXI веке.
На космическом перепутье
По словам председателя Движения развития Юрия Крупнова, за последние 20-25 лет мнение о том, что реализация амбициозных программ по исследованию космоса является слишком дорогим удовольствием, стало весьма популярным трендом, у которого есть почитатели во всем мире. Сторонники этой идеи считают, что программы по освоению космического пространства слишком затратны на фоне огромного количества нерешенных чисто земных проблем. Следовательно, освоение космоса должно быть исключено из списка приоритетных целей, и его следует ограничить чисто коммерческими запусками телекоммуникационных спутников и орбитальными полетами в ближнем космосе, имеющими чисто практическое, прикладное значение. Часто приводится пример, что даже такие развитые державы, как США, планомерно сокращают квоты своих космических бюджетов и сворачивают присутствие даже в ближнем космосе. В феврале 2010 года президент Барак Обама объявил о приостановке лунной программы, а в 2007 году США объявили о сокращении втрое финансирования исследований в своем сегменте МКС.
Эта точка зрения сегодня поддерживается, в том числе, и авторитетом научных специалистов, непосредственно занимающихся проблематикой освоения космоса. К их числу относятся академик Борис Черток, американский астронавт Джон Гленн, космонавт и конструктор космических кораблей Константин Феоктистов, космонавт Сергей Кричевский, физик Олег Доброчеев. Например, по словам К. Феоктистова, деятельность космонавтов на всех орбитальных станциях дала гораздо меньше результатов, чем один автоматический телескоп «Хаббл». Эффективность освоения космоса якобы под большим вопросом – ведь на Земле толком не освоены намного более «закрытые» Антарктика и глубины мирового океана, изученные лишь на 2% (та же Луна изучена намного больше, чем океанское дно). Кстати, в глубоководных аппаратах на дно океана спускалось на порядок меньше людей, чем побывало в космосе.
Вопросы экономической целесообразности активного освоения космического пространства в этой модели тесно сопряжены и с проблемами экологической безопасности. Так, Сергей Кричевский считает, что чрезвычайно низкий коэффициент полезного действия современной ракетно-космической техники (не более 1-3% в соотношении массы полезной нагрузки космического аппарата к общей стартовой массе) ведет к тому, что 97-99% ракетных конструкций представляют собой загрязняющие экологическую среду отходы: высокотоксичные продукты сгорания топлива (гептил и азотный тетраоксид) и фрагменты ступеней.
В большинстве своем противники активного исследования космоса говорят или о серьезном ограничении действующих космических программ, или о смене приоритетов (Б.Е. Черток) в исследовательской космонавтике (полная замена пилотируемой космонавтики более дешевыми и безопасными беспилотными программами). Однако есть и радикальные точки зрения, провозглашающие при этом полное «закрытие» исследования дальнего космоса. Так, например, в своей недавней статье «Ни слова про Дмитрия Медведева, или Закрытый космос» небезызвестный политолог Станислав Белковский обосновал необходимость сворачивания действующих космических программ тем, что освоение космоса ограничено пределами познания, установленными самим Творцом.
У этой точки зрения всегда было много сторонников (вспомним хотя бы Солженицына и его популярный среди некоторой части российской интеллигенции довод о том, что «сверхтраты» СССР на космос убивают русское село и вместе с ним – национальную культуру). При этом как-то забывается практический итог воплощения в жизнь подобных размышлений: по сравнению с 80-ми годами инвестиции государства в космическую отрасль сократились в 15 раз, а русское село, несмотря на всю привлекательную конъюнктуру «нулевых», от этого было сведено почти в могилу вместе с наукой и промышленной базой некогда великой страны. Поэтому, как невесело отметил Ю.В. Крупнов, отказ от космоса действительно носит в себе религиозный характер – характер религиозной по своему значению катастрофы. Ведь, как и в случае с «селом Солженицына», реальной альтернативы хоть сколько-нибудь практической отдачи от «космической экономии» мы до сих пор не видим. По словам Крупнова, колонизировать тот же Марс сегодня гораздо проще, чем, например, поднять Дальний Восток.
Однако у этой проблемы есть и серьезное философско-онтологическое измерение, которое условно можно назвать «концом горизонта». Еще советский фантаст Сергей Павлов в своем романе «Лунная радуга» задался важнейшим философским вопросом: насколько человечество при всем своем технологическом прогрессе реально готово к познанию дальнего космоса и к тем вызовам и потенциальным угрозам, которые он несет? И останется ли человек после этого познания прежним?
На самом деле, эти, на первый взгляд, отвлеченные вопросы требуют максимального осмысления именно в наше время, когда само развитие космической отрасли стоит на перепутье и является определенной точкой бифуркации, определяющий весь дальнейший вектор развития космических исследований на ближайшее столетие. Достаточно взглянуть в ретроспективе на динамику НТР за последние 40 лет, чтобы убедиться в том, что развитие технического прогресса и динамика научных открытий перестали развиваться скачкообразными темпами и откровенно «стагнируют». Достаточно хотя бы того примера, что две последние наиболее заметные «революции» – интернет и мобильные телефоны – как прототипы появились еще в 70-х гг. XX века. Технические новинки сегодня стали не двигателями НТР, а «гаджетами» и «девайсами» бытового комфорта.
Характер достижений в освоении космоса несет те же черты. Последнее революционное достижение – высадка человека на Луну – произошло 40 лет назад. После этого, кроме миссий беспилотных станций «Вояджер», зондов «Кассини» и «Гюйгенс» к внешним планетам, являющихся лишь чисто техническим «апгрейдом» успеха первых автоматических межпланетных станций 60-х, ничего заметного не произошло. Космос действительно, если не «закрылся», то «сузился», и его дальнейшее развитие в значительной степени зависит от строго насущных проблем человечества.
Экзокосмонавтика: за и против
Отражением этой двоякой реальности стала точка зрения заместителя начальника отдела ЦНИИМаш (г. Королев) Дмитрия Пайсона, который задал ключевую парадигму проектной сессии – складывание своеобразного «водораздела» в развитии космической отрасли между «прикладной» космонавтикой и космонавтикой «освоенческой». Представитель ЦНИИМаш считает, что сегодня все прикладные направления развития высоких технологий так или иначе зависят от успехов космических исследований, поэтому порционно «делить» космонавтику все же нельзя, так как именно она задает необходимый вектор технологического развития. Однако, по мнению Пайсона, важно понять другое: какое из двух направлений развития современной космонавтики является сегодня «драйвером» для развития всей отрасли – «прикладная» или «освоенченская». Пайсон полагает, что свое значение локомотива для развития космических исследований прикладная космонавтика потеряла.
С другой стороны, по мнению Пайсона, амбициозные проекты освоения космоса сегодня сильно оторваны от реальности, поэтому ни о каком строительстве лунной базы к 2025 году, высадке на Марс к 2037 году или каком-нибудь еще достижении к такому-то году говорить нельзя. Поэтому говорить всерьез об освоении дальнего космоса, например, о колонизации Марса, по его словам, – просто безнравственно, так как для этого все равно нет ресурсов промышленности, а люди, которые говорят о далеко идущих космических проектах, преследуют иные цели, не имеющие ничего общего с действительным изучением космоса.
Однако возникает законный вопрос: а не является ли эта ситуация абсурдом? Ведь получается так, что задачи «прикладной космонавтики» из-за ограниченности ресурсной базы не могут в полной мере развивать исследования дальнего космоса (экзокосмонавтику), а те, зависимые от ограниченных практических наработок в ближнем космосе, не могут вести за собой на новый уровень развития всю отрасль, включая и прикладные исследования. Не преувеличен ли этот «водораздел»? И более того – не создается ли он искусственно?
Если внимательно рассмотреть вопрос чисто экономической целесообразности освоения космоса, то окажется, что тезис о «чрезмерности» затрат на космические исследования по сравнению с расходами на оборону или здравоохранение выглядит просто смешным. Например, создание космического телескопа «Хаббл» обошлось всего в 2 млрд долларов, а средний годовой бюджет НАСА равен всего лишь 15 млрд долларов. Для сравнения: только в войне против Ирака ежемесячные расходы Пентагона составляли 12 млрд долларов. Иными словами, всего пять дней военной кампании в Ираке были равны стоимости всего проекта «Хаббл».
С другой стороны, внедрение космических технологий в жизнь не просто эффективно, а высокоэффективно. Согласно данным, приведенным руководителем Лаборатории разработки проектов развития ИДМРР Олегом Цымбалом, каждый вложенный доллар в космические исследования приносит от 7 до 15 долларов прибыли (хотя, как отметил Д.Б.Пайсон, сегодня эта выгода пока еще не является прямой, так в космос инвестирует государство, а выгоду получает, в основном, частный бизнес). Однако, общий экономический потенциал космических исследований как высокотехнологичного полигона огромен: помимо таких повседневных вещей, как спутниковая связь и бытовая метеорология, речь идет о новых агротехнологиях и разработки новых медицинских вакцин, невозможных на Земле. Только в космосе можно создавать уникальные материалы, которые способны совершить переворот во всех сферах промышленности: от текстильной до оборонной.
К тому же нельзя забывать о том, что космос представляет собой настоящую кладовую альтернативных источников энергии, что в условиях неизбежного истощения топливных ресурсов планеты при неуклонном росте энергопотребления и нестабильной энергоотдаче земных возобновляемых источников энергии рано или поздно встанет на повестку дня человечества. Более того, на сегодняшний день только перенос опасных производств в космос и освоение новых космических пространств способно решить глобальную экологическую проблему, устраняя негативное влияние массового производства на окружающую среду. Кстати, именно упор на развитие «прикладной космонавтики» в отрыве от перспектив амбициозных космических исследований наносит экологии максимальный вред: безудержный рост запусков коммерческих спутников навредил окружающей среде гораздо больше, чем запуск аппаратов для исследования дальнего космоса. В этом и заключается известный парадокс: принцип сокращения космических исследований с точки зрения «разумного прагматизма», вопреки чаяниям сторонников модели экологической целесообразности, намного больше вредит природе, так как именно коммерческим запускам наиболее невыгодны экологические ограничения. И наоборот: теоретическая база экзокосмонавтики нацелена не столько на коммерческую выгоду, сколько на комплексный научный результат, в котором есть место и экологической составляющей.
Однако, хуже всего то, что ставка на приоритеты «прикладной космонавтики» как на «естественные тренды» развития космических исследований является лишь видимой верхушкой айсберга. Основная же его масса скрывает совсем другое – чисто искусственный характер этой «игры на понижение», имеющей далеко идущие геополитические цели. По мнению главы медиа-группы портала Проектное государство Дмитрия Данилова, снижение интереса во всем мире к космическим исследованиям странно совпадает с триумфом доминирующей сегодня по обеим сторонам Атлантики идеи международного партнерства в деле освоения космоса, распространяемой в качестве безусловной догмы. Между тем, из российских сторонников этой идеи так никто и не привел убедительных доказательств ее подлинной эффективности. С точки зрения Данилова, ответ прост. Эта идея является прикрытием подлинной цели: подчинение конкурирующих с США национальных космических программ алгоритму, невыгодному для их развития, с целью их дальнейшей деградации и упразднения.
Именно это, по мнению Дмитрия Данилова, и происходит сегодня в отношении космической отрасли России. «Партнерство в космосе» привело к тому, что развитие отечественной пилотируемой космонавтики искусственно загнано в тупик. Свернуто большинство перспективных разработок (в частности, в 2007 году «заживо похоронен» перспективный проект челнока «Клипер», несмотря на его успешную презентацию на выставке МАКС-2005), ставка делается на модернизацию морально устаревших «Союзов», летающих с 1967 года. За 20 лет постсоветского периода не сделано почти ничего нового: новые ракеты проекта «Ангара» еще дорабатываются, а ракеты проекта «Русь» вообще находятся только в эскизе. Фиаско с тремя потерянными спутниками «Глонасс-М» в декабре 2010 года для завершения формирования российской навигационной группировки ГЛОНАСС, говорят о реальных проблемах отрасли лучше всего.
По самым скромным подсчетам, отказ от амбициозных космических программ стал причиной отставания России, как минимум на 7, а как максимум, на 30 лет от США и других членов «космического клуба». При этом упование на чисто коммерческие выгоды международного партнерства на орбите не оправдались: после снятия американцами с эксплуатации челноков «Спэйс-Шаттл», основной грузопоток на МКС пойдет не через наши «Протоны», а через европейские грузовики ATV и японские HTV. К тому же, после 2003 года на МКС произошло фактическое разделение использования национальных сегментов. Сообща на станции исследуются лишь медицинские программы и полетные мероприятия, касающиеся нештатных ситуаций.
Поэтому, как считает Данилов, давно пора поставить вопрос о целесообразности примата идеи «международного сотрудничества в космосе», которая только тормозит и мешает развиваться национальной космической программе, ставит под угрозу оборонную безопасность. Ведь чисто экономический эффект от сотрудничества с теми же американцами колеблется около нуля: согласно все еще действующей поправке Джексона—Вэника, США не могут продавать России или делиться с ней своими высокими технологиями. В то же самое время американцы за эти 20 лет космической деградации РФ активно скупили за бесценок все интересующие их российские космические технологии, какие только было возможно.
Например, в середине 90-х годов прошлого столетия компания Aerojet купила у РФ по цене 1 млн долларов за штуку 40 двигателей НК-33 и НК-34 выдающегося конструктора советской лунной ракеты Н-1 Н.Д. Кузнецова, чудом сохранившиеся на складах. Теперь они поставлены на американскую ракету Taurus. В то же самое время СНТК им. Н.Д. Кузнецова практически уничтожено – мы больше не можем усовершенствовать технологию своих же двигателей 40-летней давности, которые «на корню», вместе с лицензией, скупили американцы. Кстати, по словам Д.В.Данилова, это лучше всего свидетельствует о том импульсе, который придает развитию технологий экзокосмонавтика – если двигатели, созданные нашей наукой 40 лет назад, настолько совершенны. Более того, только в апреле 2010 года США сумели повторить то, что СССР сделал за 22 года до этого на «Буране» – совершить беспилотный полет своего челнока X37B. Хороша цена амбиций, если этот проект был искусственно уничтожен: ракеты проекта «Энергия-Буран» распилены или подарены в Казахстану, а челнок «Буран» стал позорным аттракционом в ЦПКиО им. Горького!
Новые промышленные горизонты для новых «космороссов»
Большинство участников проектной сессии сошлись во мнении, что углубление развилки между прикладной и амбициозной космонавтикой не только тормозит развитие космической отрасли, но и ставит крест на самом его будущем, лишает смысла развиваться. И это притом, что за последние 30 лет в нашей стране средства, выделяемые на освоение и исследование космоса, неуклонно снижаются. Поэтому важно под космические проекты создавать новую промышленную систему, а не опираться на существующую, которая более не решает задачи как развития, так и обеспечения занятости населения.
Так, председатель Наблюдательного совета ИДМРР Ю.В. Крупнов убежден в том, что отсутствие ответа на вопрос «зачем?» делает невозможным реализацию целевых программ освоения космоса. Проблема в том, что, по мнению Крупнова, ответ на этот вопрос не дают даже представители космической отрасли, у которых нет понимания стратегии развития. От этого развития, по словам главы Движения Развития, зависит не только будущее отрасли, но и существование России.
Поэтому следует выработать Космическую доктрину, стратегию развития космической отрасли, которая позволяла бы проектировать, а не только прогнозировать. При ее обсуждении следует обратить внимание на следующие аспекты:
1) Важность выработки космополитики, основывающейся на богатом опыте СССР, без которого не получится какого-либо созидательного начала.
2) Особый упор на развитие инженерного дела, которое определяется следующими позициями:
a. важность соотношения «политика-инженерия»: инженеры реализуют задачи, которые ставятся на политическом уровне;
b. развитие фундаментальной науки;
c. выстраивание передовой промышленности;
d. развитие образования и инноватики, способствующих передаче и сохранению накопленных опыта и знаний
По мнению Ю.В. Крупнова, именно новая космическая промышленность, созданная по принципиально новым приоритетам, а не прозябающая по «остаточному принципу», способна придать экономике импульс необходимого развития и ускорения. Ее перспективные преимущества заключаются в том, что она не только решает узкопрактические проблемы, но и решает целый клубок более сложных задач: внедрение инновационных технологий, обеспечение занятости населения, региональное развитие и т.д. Иначе, без четкой модели развития эти перспективы грозят обернуться очередным балластом. Например, нельзя забывать, что Дальневосточный космический кластер призван вместе с решением чисто космических задач «вытащить» на принципиально новый виток развития целый регион, создать матрицу привлекательной модели развития для всей страны.
С этим мнением согласен президент Российской ассоциации производителей станкоинструментальной продукции «Станкоинструмент» Георгий Самодуров. По его мнению, обсуждать развитие космонавтики бессмысленно в отрыве от станкостроения. Здесь есть определенный баланс приоритетов, так как сегодня «прикладная космонавтика» является основой для развития промышленности, но только амбициозные программы освоения космоса способны сформировать как параметры этого развития, так и параметры «космического мышления».
А конечной целью этого развития должны стать именно новые параметры «космического мышления»: научно-технологические и экономические, социально-политические, экологические, оборонные, философские. Как отметил в своей статье Космический русский – «косморосc» ведущий аналитик портала Проектное государство Александр Елисеев, приоритеты экзокосмонавтики представляют собой альтернативную модель развития всего человечества для современных земных сообществ, которые очень часто пытаются решить свои микросоциальные проблемы путем поглощения социальной энергии других сообществ. Действующая модель, по мнению Елисеева, обречена на неизбежный тупик и катастрофу, так как все больше наша планета воспринимается как бесконечный источник потребления.
Между тем, А.В. Елисеев обращает внимание и на другую ипостась этой проблемы: глобализованный мир Земли как одной «большой деревни» вместе с истощением планетарных ресурсов и самоубийственным мегапотреблением ограничивает и саму возможность дальнейшего развития человечества, ставит для него предел и лишает возможности выхода на новый виток, новый уровень бытия. «Разгаданный мир» усилиями эпохи Модерна стал как бы конечным, замкнутым, двумерным, делая точно таким же и человека. Новые космические перспективы, по словам Елисеева, решают эту проблему, воссоздавая полноту архетипа традиционного человека, который воспринимал пространство как нечто, требующее разгадки и освоения.
При этом, по словам ведущего аналитика портала Проектное государство, именно Россия более всех готова к колонизации космоса, поскольку именно русские способны мыслить категориями большого, единого метаполитического пространства. И с этой точки зрения российские космополисы будущего есть не что иное, как продолжение этого пространства.
Космическая Одиссея-2011. Вместо эпилога.
В России очень многое определяется политической волей ее руководства. Проявление этой воли способно решить множество не решаемых десятилетиями задач, но ее действие вне приложения к фундаментальным основам сложившейся системы всегда будет ограничено и узконаправленно. Например, без этого приложения политическая воля способна спасти завод или дать «зеленой свет» перспективной технологической разработке, но она не может создать новую промышленную базу или новую научно-технологическую школу. А без создания именно системных условий для развития, даже те немногие победы и прорывы, которые удалось совершить, рискуют быстро сойти на нет, поглотиться агрессивно-инертной средой российского контр-развития. Гигантскими усилиями удалось отстоять саму идею создания космодрома «Восточный». Но станет ли эта победа по-настоящему системной, необходимой точкой приложения сил для дальнейшего развития космической отрасли РФ, эволюцией в полноценный Дальневосточный космический кластер – зависит только от государства.
Сегодня мы видим, что чрезмерное упование на «коммерческий космос» не приводит не только к развитию, но даже к сколько-нибудь устойчивому существованию российской космической отрасли. Ключевые космические программы XXI века невозможны без примата целевых государственных программ развития над всеми остальными точно так же, как они не были возможны и в XX веке. Но гораздо важнее помнить, что они невозможны без куда более существенного аспекта – менеджмента мечты. Именно мечта Сергея Королева о космических полетах позволила создать на базе военных ракетных технологий новую промышленную отрасль, новый полигон для развития страны, новый смысл. Она же стала импульсом для развития и воодушевления для нескольких поколений советских мальчишек, грезящих космосом и мечтающих стать космонавтами и конструкторами. Потом они становились учеными, инженерами, двигаемые все той же детской мечтой (да и сам С.П. Королев, как он признавался, осуществил в 1957 и 1961 гг., по сути, свою детскую мечту). Насколько великой оказалась эта мечта, достаточно убедиться на примере того, что на ее основе столько лет еще держится развитие российской космической отрасли без серьезной системной поддержки. Но даже ее запас прочности не бесконечен.
Поэтому сейчас важно вновь обратиться к ресурсам и менеджменту этой мечты, если мы действительно хотим будущего для своей страны. Когда-то именно ставка советских технократов на Космос и Атом вытянула другие отрасли советской промышленности на новые проектные горизонты, заложила основы для безопасности России. Сейчас есть шанс повторить этот опыт – тем более, пока у нас еще есть, с чего начинать.
- Мировое качество жизни (№90)
- Нет мегаполисной урбанизации! (№114)
- Многодетная крупная многопоколенная семья (№80)
- Афганская стратегия России (№60)
- Демографический прорыв (№55)
- Национальная промышленная система России (№50)
- Миграционная доктрина России — нет миграции ради миграции (№52)
- Хасан-2 (№54)
- Корпорация развития Центральной Азии (№169)
- Дом в России (№158)
- Ноополисы (№116)
- Русская песня (№182)
- Жемчужное ожерелье России (№183)
- Центрально-азиатская единая водная система (№99)
- Национальный космический центр имени Флоренского (№119)
- Антинаркотический кодекс (№71)
- Перевооружение промышленности – новое российское станкостроение (№140)
- Сеть кластеров промышленного развития (№170)
- Суверенная авиация (№49)
- Рубль как мировая неспекулятивная валюта и основа мировой реальной экономики (№48)
- Большой российский Кавказ (№24)
- Проектное государство (№26)
- Новый Дальний Восток (№20)
- 300 миллионов русских к XXII веку (№19)
- Дом - каждой молодой семье (№18)
- Космодром Восточный — ведущий космодром мира (№30)
- Сельское развитие (№23)
- Ядерная доктрина России (№40)
- Русская Арктика (№32)
- Русский язык как язык мирового развития (№36)
- Миропорядок справедливости и развития (№46)
- Мировая держава (№35)
- Тысяча новых городов для России (№1)
- Спасти Москву! (№6)
- Новый Средний Восток (№12)
- Новая большая страна (№2)
- Новая столица России на Дальнем Востоке (№3)
- Четырехдетная семья - национальный приоритет для России (№5)
- Вводить 1 кв. м. жилья в год на каждого жителя России (№8)