Публикации: http://www.proektnoegosudarstvo.ru/publications/ros_samoderz/

Россия Миродержавная?

23.06.2011 | Автор: Дмитрий Данилов

16 июня в московском центре Движения развития прошло заседание проектной сессии по теме «Как России стать мировой державой», в ходе которой ее участники постарались определить выход из тупика, в котором оказалась геополитика России на сегодняшнем этапе. В заседании сессии приняли участие директор портала Проектное государство Д.С. Пурыжинский, научный сотрудник Центра изучения Центральной Азии и Кавказа Института востоковедения РАН А.Г. Арешев, руководитель сектора теории политики Института мировой экономики и международных отношений РАН Э.Г. Соловьев, заместитель председателя Наблюдательного совета Института демографии, миграции и регионального развития С.Э. Мелентьев, заведующий лабораторией Института демографии, миграции и регионального развития О.А. Цымбал, руководитель медиа-группы портала Проектное государство Д.В. Данилов, главный редактор газеты «Файл-рф» В.Поляков и другие эксперты.

Россия в геополитическом нокауте

На сегодняшний день даже у самых больших оптимистов остается все меньше сомнений в том, что геополитика России пребывает в глубоком ступоре. И если фактическое отсутствие суверенной геополитики у РФ на протяжении большей части 90-х годов XX века еще можно объяснить тяжелым геополитическим поражением России в «холодной войне», развалом СССР и последующим тяжелым нокаутом в виде козыревской политики следования интересам США, то наличие этого нокаута в сытые гиперпрофицитные «нулевые годы», провозглашенные эпохой укрепления государственности после ельцинской разрухи, понять невозможно. С одной стороны, был обозначен курс на возрождение России как сильного государства, претендующего на геополитические интересы как в окружающем постсоветском пространстве, так и в дальнем зарубежье, с чьим мнением и позицией считаются во всем мире. С другой стороны, все эти годы происходила постоянная имитация этого процесса, а на самом деле реальный геополитический курс являлся лишь хорошо ретушированным апгрейдом прежней политики геополитического аута 90-х годов. На этом фоне даже решения о развороте самолета Примакова над Атлантикой и о высадке десанта в Косово в 1999 году выглядят куда убедительнее.

Руководство страны, несмотря на массовые социальные ожидания, начиная с 2000 года, так и не определилось ни с тем, что является идеологией государства, ни с четким отношением к эпохе СССР и политике Б.Н. Ельцина, ни с конкретными принципами выстраивания современной российской геополитики. За все эти годы государство так и не сформировало определения «национальные интересы». Россия никак не обозначила свою четкую геополитическую преемственность, несмотря на то, что еще в 90-е годы объявила себя ядерной наследницей Советского Союза и почему-то согласилась взять в одностороннем порядке полную ответственность за внешний долг СССР. Более того – РФ до сих пор никак не определяет, кто является ее союзником, а кто – потенциальным противником на международной арене. Вместо этого мы десятилетие с лишним наблюдаем соревнование по невнятному словообразованию, по завуалированию ни к чему не ведущих обтекаемых смыслов в соответствующих доктринах государства.

Например, после военной доктрины 2000 года, в которой было очень много красивых слов о возрождении военного могущества России и «поднятии с колен», уже в 2001 году принято решение закрыть военно-морскую базу передового базирования во вьетнамском порту Камрань и вывести уникальный радиоэлектронный разведцентр из Лурдеса (Куба), хотя никакой острой необходимости в этом не было. После 11 сентября 2001 года Россия едва ли не первой встраивается в «антитеррористическую коалицию» против талибского Афганистана, хотя совершенно непонятно – какие конкретно политические выгоды именно от этого «встраивания» она приобрела. Еще более непонятной выглядит «партнерская риторика» из уст высшего руководства РФ за этот период. Россия продолжала настаивать на своем «партнерстве» с США и ЕС дажекогда те явно или косвенно поддерживали террористов в Чечне. Можно сказать, что в «нулевые годы» известное выражение печально известного ельцинского главы МИД Андрея Козырева о том, что «когда делят пирог лучше находиться за столом» продолжало абсурдным образом воплощаться, когда всем стало очевидно, что «пирогом», в сущности, является Россия и ее цивилизационное пространство.

Но если в начале «нулевых годов» подобная тактика «умиротворения противника» ради сверхидеи безопасного прохождения начального этапа возрождения государства еще могла бы быть хоть как-то оправдана, то как объяснить абсолютный застой в этом движении на протяжении целых 11 лет? Так, 5 февраля 2010 года президент РФ Д.А. Медведев утвердил Военную доктрину Российской Федерации. Ожидалось, что наконец-то мы получим научно обоснованное, краткое и точное изложение взглядов на использование Россией военной силы для разрешения межгосударственных противоречий и подготовку к этому страны, на характер и цели прогнозируемых военных конфликтов и, разумеется, на подготовку и применение в них наших Вооруженных Сил. А что получили?

Как и в предыдущих концептуальных документах, не обозначен вероятный противник в ближайшей и отдаленной исторической перспективе (Франция – наш «большой друг», кстати, прямо называет Россию в своей Доктрине потенциальным противником). Не даны представления о характере и основных параметрах предполагаемых военных конфликтов, к которым следует готовить ВС. Отсутствуют четкие формулировки целей военного строительства, задач, способов и условий их выполнения. Как и прежде, длинные перечисления в тексте Военной доктрины «совершенствования, оптимизации, повышения качества или обеспечения» того или иного, повисают в воздухе: когда нет конкретики, ради чего все это, с какой целью и каким образом, слова остаются пустыми словами.

Несмотря на заверения в преемственности, новая редакция Военной доктрины РФ имеет, по крайней мере, одно принципиальное отличие от предыдущих - то, что наряду с внешними, рассматриваются и внутренние военные опасности, для противодействия которым могут быть задействованы Вооруженные Силы. Любопытно: что же это за «угрозы» такие, если государство планирует применять армию против своего народа?

Похожими тенденциями грешат и другие новейшие доктрины. Так, суть новой внешнеполитической доктрины сводится к тому, что РФ должна развивать отношения, в первую очередь, с Евросоюзом и США.

Характерным примером такого парадокса является т.н. «Мюнхенская речь» В.В. Путина в феврале 2007 года, внешне вроде бы обозначившая установку на проведение суверенного от Запада внешнеполитического курса и укрепления национальной безопасности, но в итоге закончившаяся укреплением партнерства с Западом и НАТО, а также более, чем сомнительной «перезагрузкой» отношений с США, одно из «достижений» которой для России стало снижение числа невозобновляемых (в отличие от США) при нынешнем промышленно-оборонном потенциале страны ядерных боеголовок и допуск американских специалистов для контроля за российскими ядерными объектами. Как итог – не подъем, а сворачивание военно-технического сотрудничества с рядом стратегически важных для Росси стран (Иран), закупка вооружений у западных стран и разрешение на прохождение грузов НАТО в Афган через нашу территорию. Даже мощный рывок России в августе 2008 года, победа в «шестидневной войне» и признание Абхазии и Южной Осетии выглядит на общем фоне лишь как половинчатое решение. Несмотря на явный геополитический прорыв, принципы «партнерства» возобладали снова: конечных военно-политических целей не было достигнуто – «операция по принуждению к миру» сохранила режим Саакашвили, который теперь активно перевооружается, готовясь к очередному реваншу. К тому же наша армия показала, что по-прежнему вооружена техникой в лучшем случае - 20-летней давности.

Финальным аккордом этой ситуации стала полная капитуляция геополитической линии страны перед односторонним решением западных «партнеров» о военной операции в Ливии, вопреки международному законодательству, на примат которого столь много уповала Россия. В последнем случае не помог даже фактор серьезного экономического присутствия РФ в Ливии, которое Москва, по идее, должна была защищать. Однако инициированное «эффективными менеджерами» позорное бегство России из Ливии с закапыванием там российских проектов только по официальным данным на $4 млрд (есть мнения, что в реальности эта сумма составляет около $10 млрд), всем показало, что РФ при первом же форс-мажоре готова отказаться от суверенной внешней экономической политики, готова закопать в песок гигантские средства бюджета, лишь бы не поссориться с «партнерами».

Но еще хуже, что это сопровождается невнятными заявлениями, наиболее двусмысленными из которых следует назвать обращение Сергея Лаврова и постпреда РФ в НАТО Дмитрия Рогозина к НАТО о помощи действующих в Ливии западных спецподразделений для освобождения российских журналистов – корреспондентов «Комсомольской правды» Дмитрия Стешина и Александра Коца, захваченных ливийскими «повстанцами». Помимо привычного геополитического аута, это обращение говорит о том, что в России нет больше спецназа - после всех громких «бряцаний оружием» и внесение поправок в законодательство, что РФ может в случае нужды использовать свои войска за рубежом! А ведь не только мы это видим. Это видят и господа «партнеры».

«Образцом» геополитического поведения РФ за эти годы стало чисто конъюнктурное выстраивание макроэкономических бизнес-схем и договоренностей правительства РФ с сопредельными странами, в которых Россия дальше позиции «государства-партнера» западных держав не продвинулась. Как и 10 лет назад, у страны сейчас полностью отсутствует субъектность, если не считать ею защиту чисто корпоративных интересов российских монопольных корпораций. Она, в свою очередь, в реальности вырождается не в долгосрочные проекты, а в примитивную логику фьючерсных сделок, не идущей дальше лоббирования интересов нефтегазовых транзитов. Как метко заметил заведующий лабораторией Института демографии, миграции и регионального развития Олег Цымбал, в этом отношении продолжается попытка выстроить геополитику как отдельную функцию от ее субъекта – собственно от нашей страны. Однако именно этот основной субъект геополитики в планах «эффективных менеджеров» отсутствует напрочь.

Могильщик СНГ

Есть распространение мнение, что сужение геополитических амбиций России произошло из-за неизбежной политики «сосредоточения России» на новом этапе развития, для которого геополитические аппетиты времен СССР неподъемны и губительны. Однако в реальности получилось все ровным счетом наоборот. На постсоветском пространстве провалы России стали гораздо более ощутимы, чем даже на внешнем геополитическом фронте. Если на «дальней» внешнеполитической арене Россия еще позиционировала себя по инерции как правопреемница СССР, вступая в новые геополитические объединения вроде ШОС и БРИКС, то в своем собственном цивилизационном пространстве итог политики РФ прост – это даже не поражение, это полный провал.

За первое десятилетие XXI века при совершеннейшей апатии России почти полностью похоронен интегративный проект СНГ, равно как и позиции лидерства РФ в нем. На важнейшем направлении интеграции – украинском – геополитика Москвы полностью перешла на логику лоббирования интересов «трубы», не создав даже сколько-нибудь приемлемой концепции развитии двусторонних отношений. Как результат – «оранжевая революция», инициированная Западом, которую «проспала» Москва, переориентирование приоритетов кабинета нынешнего президента Януковича на ЕС и США.

Россия умудрилась полностью рассориться даже со своим ближайшим союзником – Белоруссией, заключение договора с которой о создании Союзного государства в начале «нулевых» виделось как безусловный потенциальный прорыв Москвы, начало процесса реальной интеграции, к которому рано или поздно присоединяться другие участники. Даже те немногие интегративные институты СНГ, которые были созданы с подачей России (ОДКБ, ЕврАзЭс, Таможенный союз) либо показали свою полную недееспособность (как ОДКБ после событий в киргизском Оше), либо работают крайне медленно, с огромными трудностями и внутренними противоречиями (только о создании Таможенного союза Москва, Минск и Астана договаривались больше 15 лет!).

Россия не создала даже в относительно дружественных странах устойчивых структур влияния – влиятельных и популярных пророссийских политических партий, общественных движений, перспективных кадровых ресурсов, эффективной экономической инфраструктуры. Поэтому антироссийская политика Грузии, Украины, Молдовы, Азербайджана, ряда среднеазиатских республик – это вина самой России, как результат сознательного отсутствия ее работы на этих территориях. О какой же серьезной геополитике Москвы можно говорить, если она неспособна сформировать новый геополитический формат даже на соседних территориях, входящих в зону ее непосредственных национальных интересов?

Между тем, России следует начать возрождение геополитики сперва как проекта геополитики постсоветского пространства. Но о какой геополитике может идти речь, когда даже на своей российской территории РФ встречается с деструктивными центробежными тенденциями? Держава, которая неспособна навести порядок у себя в доме, вряд ли будет уважаема на серьезной международной арене. Парадокс заключается в том, что даже на претендуемый «реформаторами» уровень региональной державы Россия сегодня неспособна. Проблема заключается в том, что Россия в области геополитики на постсоветском пространстве пытается поддерживать старый формат имперской политики, но принципиально неимперскими методами, которые ни к чему, кроме ослабления РФ не ведут. Политика бесконечных подачек в области нефтегазовых преференций там, где этого не следует делать (на украинском направлении) и политика бездумного циничного «закручивания гаек» там, где это недопустимо (на белорусском направлении), тактика подкормки местных элит в Киргизии, Узбекистане и Таджикистане в обмен на фикцию их лояльности – все это лишь усугубляет проблемы управляемости процессами на пространстве СНГ. Россия вместо самого сильного звена, все больше становится самым слабым звеном в СНГ, а само это объединение превращается в чистый фарс для удобства местных номенклатур управлять процессами освоения ресурсов советского прошлого.

Между империей и государством-нацией

Основные проблемы поиска Россией нового геополитического формата заключаются в том, что наша страна зависла где-то посередине между государством-нацией и собственно имперским проектом. С одной стороны, формально российское руководство на протяжении 20 лет целенаправленно пытается осуществить проект построения государства-нации по западному типу. Для этого запущен «проект» построения гражданской нации «россиян». С другой стороны, даже самые последовательные сторонники этого пути уже понимают, что исторически и цивилизационно Россия построена именно как имперское пространство и любое нивелирование этого принципа неизбежно начинает обрушать всю несущую конструкцию (в чем мы продолжаем убеждаться, начиная с 1991 года). Само наше пространство выстроено таким образом, что ни принцип встроенности в другие «большие пространства» и проекты, ни принцип эволюции в чистую геополитическую автаркию, не работают. В первом случае мы рискуем быть разъединены и поглощены чужими цивилизационными структурами, а во втором - рискуем оказаться окруженными военными базами наших врагов.

Однако, следует признать частичную правоту наиболее трезвомыслящих национал-либералов и национал-демократов, которые еще со времен Солженицына говорили о гибельности построения в России имперского проекта. С единственной оговоркой – гибелен для России не имперский проект сам по себе, а имперский проект любой кровью и ценой. Но сложно не признать всем – и «имперцам», и «националистам», и «демократам», что русский народ - главный локомотив русского имперского пространства испытывает колоссальные трудности как с воспроизводством себя на своей территории, так и с собственной субъектностью. Русские давно не влияют на системные политические процессы в России, более того – большинство из них заражено мировоззренческой апатией и аномией. Умирает не только традиционная деревенская, но даже и традиционная городская культура, русское общество десоциализируется в геометрической прогрессии. Стремительно исчезает место для самопожертвования и подвига, что Л.Н. Гумилев определял как наивысшую точку развития цивилизации, ее апогей. В этом смысле империя без имперского народа теряет всяческий смысл, или меняет его на противоположный.

Попытки вновь взглянуть на Россию как на империю, разумеется, предпринимались, но они были настолько неразрывной частью подрывного Беловежского проекта 1991 года, что говорить об их органичности не приходится. Такие термины, как «либеральная империя», «суверенная демократия» и «энергетическая сверхдержава» по сути лишь обслуживали узко-политический заказ правящих олигархических элит, подыгрывали текущей социальной конъюнктуре, когда рейтинг Путина как основного мотора «имперской перезагрузки» русской цивилизации, еще был очень высок в обществе. С течением лет стало ясно, что речь шла об играх в чистый государственный пиар, а не о серьезных проектах развития.

Проблема заключается еще и в том, что Россия предложила в свое время концепцию «многополярного мира», но никак не участвует в продвижении этой идеи. Ситуация близка к абсурду – мы опять предлагаем то, в чем по-настоящему не участвуем, в итоге плоды нашего креатива активно используют другие страны. Все, что происходит в этом направлении, Россию затрагивает скорее по инерции, чем по нашей горячему желанию, а основным локомотивом в подобным альтернативных союзах давно выступает Китай, который «тянет» РФ за собой за компанию, когда ему это выгодно (БРИКС, ШОС).

Но Россия должна не отстраненно предлагать прожекты идей многополярности, которые сами по себе ничего не значат, так как без четкого наполнения и четкого видения иерархии в этих структурах многополярность - пустое слово. Россия должна предлагая, возглавлять эту многополярность. Только в этом случае многополярность под эгидой России будет для нас полезна в глобальном мире, как противовес западному глобализму и однополярному миру США. В противном случае мы опять участвуем не в своих, а в чужих макропроектах.

В поиске Державы

Между тем, участники проектной сессии, посвященной теме геополитической реанимации России, попытались 16 июня в московском центре Движения развития найти выход из этой дилеммы и постараться ответить на вопрос: «Как России стать мировой державой?». По мнению большинства участников, России нужен новый геополитический формат – формат мировой державы – такой государственности, которая смогла бы решать мировые проблемы на собственной территории, объединять народы и страны в интересах мирового развития. Как считает директор портала Проектное государство Денис Пурыжинский, в отличие от чисто имперского способа обустройства пространства, заимствованного во многом с Запада, проект мировой державы – это отказ от силового экспансионизма и принципа доминирования во внешней политике за счёт выдвижения на первый план всеобщего или универсального принципа мироразвития с позиции единого человечества и согласованного развития во всемирном соревновании всех без исключения историко-политических миров. Таким образом, миродержавность – это не разрушительный империализм и не размывающий идентичность космополитизм, а способ организации бытия и действий суверенного государства, основанный на способности проектировать мировое развитие с собственной позиции и организовывать под реализацию такого действия коалицию развития.

В ходе развернувшейся дискуссии ряд участников засомневались в целесообразности выстраивания мировой державы, в которой они увидели проект новой глобальной вертикали. По мнению руководителя сектора теории политики Института мировой экономики и международных отношений РАН Эдуарда Соловьева, проблемы реинтеграции на постсоветском пространстве для РФ сейчас несвоевременны, так как Россия давно не является системным интегратором. Поэтому, как считает эксперт, задачей России является не выстраивание новой глобальной геополитической вертикали, а интеграция новых высокотехнологических цепочек и поиск наших собственных ниш в глобальном миропорядке.

С этим тезисом категорически не согласен заместитель председателя Наблюдательного совета Института демографии, миграции и регионального развития Серафим Мелентьев. Он считает, что поиск «ниш» бессмыслен, так как Россия помимо своей воли уже «встроена» в определенную нишу глобального мира – сырьевую. Это удобно и мировым регуляторам, и транснациональным дирижерам, и крупнейшим геополитическим игрокам, и элитам нынешней России, которые не способны даже задумываться о развитии. Поэтому следует менять не геополитику, а абсолютно не приспособленный для ее проведения режим.

По мнению Андрея Арешева, проблемы отсутствия геополитики начались 20-25 лет назад, когда политические элиты СССР стали конвертировать власть в собственность. Сейчас ситуация похожая: у политических элит отсутствует видение долгосрочных интересов развития, поэтому то, что предлагается экспертно-научным сообществом этими элитами, как правило, отвергается. Внутренний и внешний субъект развития сформировать в этой «агрессивной среде» очень трудно. Сейчас происходят очень опасные процессы на Северном Кавказе с попыткой отделения от России даже дружественных ей осетин. Продолжается дерусификация не только северокавказских республик, но и соседних регионов. Например, из Ставрополья уезжает из-за наплыва кавказских мигрантов не только славянское население, но даже армяне. По мнению Арешева, без тотальной ревизии российской политики на Кавказе эти сценарии не остановить.

Но при этом, по Арешеву, крайне важно обратить внимание на тот аспект, что Россия оказывается сейчас в поле зрения трех геополитических блоков: Евросоюза, «Большого Востока» (страны тихоокеанского региона и Юго-Восточной Азии) и «Большого Юга» (арабско-мусульманский мир). Поэтому сейчас находить собственный формат развития для России еще сложнее, чем 20-25 лет назад. Тем не менее, это делать необходимо, поскольку призыв к модернизации, брошенный в общество руководством страны, относится в реальности не ко всему обществу, а к элитам. В итоге элиты модернизируются, а общество, напротив, все больше архаизируется, что неизбежно может привести к коллапсу России.

Как же выработать подходящий формат геополитики государства в тех условиях, когда буквально все – включая само государство - настроены против нормальной геополитики, четкого определения национальных интересов России, не зависящих от текущей политической и макроэкономической конъюнктуры? Как выстроить нормальные и долгосрочные проекты развития страны, где сам способ политического и экономического обустройства, являющийся по определению Серафима Мелентьева, «бандитско-рейдерским» типом государства, служит системной преградой для развития всей страны? Ведь сегодня все больше становится понятно, что ни старые модели силового имперского доминирования в предельно изменившихся под влиянием постиндустриальной глобализации обществах, ни кальки с соседних систем, ни замкнутые геополитические автаркии не смогут выстроить полноценный геополитический формат для такой сложной цивилизации, как Россия. Наверное, здесь нужны нелинейные решения, поиск действительно модельных проектов мироустройства, гибридных моделей, в которых часть черт заявленных типов могла спокойно сосуществовать. Иначе мы рискуем либо проиграть конкуренцию с более успешными цивилизациями, либо распасться и быть поглощенными нашими врагами.

Большинство участников сессии считают нынешнюю лакуну отечественной геополитики абсолютно недопустимой, чреватой распадом государства. Совершенно очевидно, что России нужен поиск нового геополитического формата, но сам он невозможен без серьезной системной встряски всего политического организма, который не может отстаивать геополитические интересы даже в ущербно-сегментарном виде.